Я так понимаю, что идет сейчас определенная дискуссия относительно марша «Весна» 1 марта. Дискуссии — вещь хорошая, она перед каждым массовым мероприятием идет, я и сам в ней немного поучаствовал накануне ареста.

Спасибо журналу The New Times, организовавшему наши с Олей Романовой мини-дебаты о шествии.

Почитайте, может, что-то из сказанного поможет и вам принять решение.

NT: Если вы говорите, что вопрос в смене режима, то как на это могут повлиять уличные акции? Ведь уже выходили — на Болотную, на Сахарова, снова на Болотную, маршировали по бульварам. И — ?

Навальный: Выход людей на улицу должен создать новую политическую реальность. Многие убеждены: вот в 2011–2012 годах протестное движение было, а сейчас его нет. Но это совсем не так: с институциональной точки зрения оппозиция стала сильнее, мощнее и даже богаче в каком-то смысле — потому что нас значительно больше людей поддерживает. Но ровно потому, что митинговая активность сошла на нет, люди думают, что и протеста больше нет. Мы должны продемонстрировать обществу, что оппозиция есть, что есть серьезная сила, которая не согласна с тем, что происходит. Поймите: те, кто выходит на улицу, — это всего лишь острие копья. Если вышли на улицу 200 тысяч человек, значит, в Москве несколько миллионов недовольных. А по стране? Путин же с помощью своего телевидения сконструировал реальность, в которой все поддерживают его внешнюю политику, оппозиция — одни сплошные маргиналы, а настоящих, живых людей способны привлечь своими акциями лишь Рамзан Кадыров, или «Антимайдан», Хирург какой-то, или православная церковь. Вот мы должны сказать: это — неправда.

Романова: Но не выйдет столько же людей, сколько вышло в 11-м году, да и новой политической реальности, как выяснилось, это сейчас не создает, потому что верхи могут, а низы пока хотят жить по-старому. И что за соревнование с Рамзаном Кадыровым или Хирургом? Даже если мы выведем столько же — у Путина возможности все равно больше. Дело же не в этом.

NT: Вы считаете, что сейчас правозащитная деятельность важнее деятельности политической?

Романова: Нет, я считаю, что нужно заниматься всем: и уличной деятельностью, и правозащитной, и гражданской. Абсолютно по всем точкам нужно бить.

Навальный: Политический кризис происходит из-за того, что из политики выдавлены все, кто хотел бы в ней участвовать. Поэтому важнейшее политическое требование сейчас — допуск на выборы всех. Пока не будет свободных выборов, власть не изменится, поэтому мы говорим, конечно, о смене власти.

Романова: И о смене Путина.

Навальный: В требованиях марша написано: Путин и правительство должны уйти.

Романова: И досрочные выборы? Ты понимаешь, что при досрочных выборах победит Игорь Иванович Сечин?

Навальный: На выборах, в которых будет участвовать Партия прогресса, мы вынесем Игоря Ивановича Сечина на улицу за три секунды. Во всяком случае, я готов попробовать. Я думаю, что когда я поговорю с рабочими Уралвагонзавода и расскажу им о его зарплате и что предлагает Партия прогресса, рабочие этого завода не за Игоря Ивановича Сечина проголосуют, а за меня. Я не боюсь конкуренции со стороны Сечина или Путина. Это они боятся конкуренции, и именно поэтому мне до 2020 года запрещено в выборах участвовать. Именно поэтому приняли закон, по которому из выборов выкинули меня, Ходорковского и огромное количество других людей.

Романова: Я не вижу смысла и эффективности в марше 1 марта.

NT: Один из политологов, формулируя свои аргументы против марша 1 марта, написал: оппозиция выходит, чтобы в очередной раз себя пересчитать. Ради этого, считает он, не имеет смысла выходить.

Навальный: Конечно, мне хотелось бы, чтобы на марш 1 марта пришло много людей. Но, вообще-то, численность не имеет принципиального значения — это соперничество нам навязано кургинянами. Но даже если я бы понимал, что либо все пассивны, либо боятся, я все равно выйду, потому что это моя гражданская позиция, для чего я живу и претендую на самоуважение и уважение своих детей.
http://www.newtimes.ru/article...

Хотя на мой взгляд, самый «выводящий на улицу» материал в этом номере The New Times — «Все лучшее детям-2» о современном российском неофеодализме.

Смотришь на начальственные рыла, поучающие нас любви к родине, и бодрые рыла их детей, возглавляющие госбанки, и как-то сразу вопрос «выходить или нет?» сам в голове рассеивается.